Последние отзывы

  45  

Она не видела Эль Дьябло с той самой ночи, когда он выпорол ее. Истощенная духовно и физически, Скай даже и не пыталась на следующее утро встать с постели. Ее тело болело, но самые тяжелые страдания доставляла ей уязвленная гордость.

Она лежала в постели, пила отвар, приготовленный для нее Нингай, и ничего не ела до тех пор, пока днем индианка не сказала ей, что Эль Дьябло уехал охотиться на ягуара-людоеда. Поняв, что в этот вечер он не вернется, Скай заснула и проспала без сновидений до самого утра.

Здоровье, свойственное молодости, позволило ей легко забыть черное отчаяние прошедшего дня. Плечи все еще болели, резкие движения причиняли сильную боль, но на лицо вновь вернулся прежний румянец, исчезли темные круги под глазами.

Несмотря на то что ее мучили и били, она была жива, и солнце продолжало светить. Возможно, в другой раз ей удастся бежать.

Она оделась в костюм для верховой езды, хотя знала, что до возвращения Эль Дьябло, будучи пленницей, шагу не сможет ступить за пределы пещеры. Снаружи находилось двое часовых, и, к удивлению Скай, обнаружилось, что если раньше дверной проем закрывала лишь занавеска, то теперь от окружающего мира ее отрезала закрытая дверь.

На двери было два железных засова. Изнутри и снаружи их украшал орнамент индейской ручной работы. Во всем, что делали индейцы, чувствовалась рука искусных ремесленников. Дверь, ведущая в пещеру, была для Скай одним из главных препятствий на пути к свободе. Сейчас она вспомнила, что, лежа в полубессознательном состоянии, слышала удары молотка. Эти звуки казались лишь незначительной частью тех шумов, что постоянно проникали в ее комнату через окно из лежащего внизу лагеря.

Теперь она поняла, что Эль Дьябло решил больше не давать ей ни малейшей возможности к побегу — двое часовых снаружи, запертая дверь, два человека, приносивших ей еду, причем заходили к ней и выходили от нее они одновременно, — и, наконец, Нингай, которая спала у порога ее спальни.

— Ты замерзнешь, лежа здесь, — резко проговорила Скай, обнаружив у своего порога индианку, — ступай к себе.

— Нет, сеньора, не могу. Эль Кабеза велел мне оставаться здесь.

— Но представь себе, как я смогу бежать отсюда, минуя запертую дверь и двух вооруженных часовык, стоящих снаружи? — спросила рассерженно Скай.

Нингай оставалась совершенно серьезна.

— Я думаю, сеньора, что Эль Кабеза приказал мне оставаться тут не для того, чтобы держать вас в заточении, а чтобы оберегать вас от опасности.

Когда она произнесла эти слова, ее рука приблизилась к ней, и Скай увидела, что она держит длинный острый нож, с которым не расставался ни один гаучо.

— Чтобы охранять меня? — повторила она изменившимся голосом.

Скай вспомнила направленные на нее взгляды, когда она проходила через лагерь. Она привыкла не обращать внимания на враждебные взгляды мужчин, но сейчас выражение этих темных глаз оставалось неизменным, несмотря на различие в чертах лип. Глупо было бы не понять, что ее светлая кожа и золотые волосы особенно сильно подчеркивали ее красоту в стране, где женщины унаследовали цвет глаз и волос от испанцев, а смуглым цветом своей кожи были обязаны жаркому солнцу.

На мгновение Скай овладел страх, и она задрожала. В свое время она смеялась над Джимми, предупреждавшим ее об опасностях, подстерегающих в чужой стране. Сейчас Скай поняла, насколько была глупа. Марипоза — страна мужчин с горячей кровью, в их глазах она выглядела очень желанной.

— Позволь и мне взять нож, — предложила она, но индианка лишь покачала головой.

— Нет-нет, сеньора, я буду вашей надежной защитницей. Я обещала Эль Кабезе, что, если с вами что-нибудь случится, я отвечу за это своей жизнью.

Скай прижала ладони к щекам. «Он все предусмотрел», — подумала она. Эль Дьябло находил решение всех возникающих проблем. Она ненавидела его, ненавидела так сильно, что боль от рубцов на спине, казалось, сливалась с болью, терзавшей ее сердце.

И все же сейчас она без него скучала.

— Должно быть, мои часы остановились, — говорила она Нингай по нескольку раз в день, лишь для того чтобы между приступами зевоты убедиться: часы продолжают тикать.

— Я хочу выйти. Почему я должна сидеть здесь, в духоте, без свежего воздуха? — не выдержала как-то раз она, переминаясь с ноги на ногу, словно упрямый ребенок.

— Скоро он приедет, — сказала Нингай мягко, но ее ответ принес Скай не утешение, а лишь страх увидеть его вновь. Как она сможет смотреть ему в глаза после того унижения, которому он ее подверг, втоптав в грязь? Как сможет спокойно и естественно говорить с ним, если у нее чешутся руки от желания отхлестать его по лицу за то, что он с ней сделал?

  45