Особенно,... 
37 
— Думаю, нам следует немедленно допросить Роба Уоткинса, — сказал Слоан и добавил, повернувшись к своему помощнику: — Собери все эти увеличенные фото женщины в накидке. Посмотрим, сможет ли этот парень ее опознать.
— Да, еще один интересный момент, — произнес Линч. — Хозяйка говорит, что эта женщина, без сомнения, была англичанкой, но у нее был довольно странный выговор, даже не выговор, а, скорее, манера говорить.
— И что это должно означать? — спросил Слоан.
— Насколько я понял, сэр, странной была модуляция ее голоса. Хозяйка сказала, что это очень напоминало старые киноленты, в которых герои употребляют старомодные словечки.
При виде появившегося на лице коммандера Слоана выражения он покачал головой:
— Простите, сэр, но я сам этого тоже не понимаю.
Десятого февраля премьер–министр выступила наконец с давно ожидаемым заявлением об отставке, в котором она сказала, что не будет выставлять свою кандидатуру на следующий срок и обратится к Ее Величеству с просьбой распустить парламент. Двенадцатого февраля Стивен был избран лидером партии консерваторов, а шестнадцатого февраля королева распустила парламент, и началась предвыборная кампания.
Джудит как–то со смехом сказала Стивену, что теперь, если она желала его видеть, ей достаточно было просто включить телевизор. Когда им все же удавалось встречаться, это происходило неизменно у него в доме. Обычно он посылал за ней автомобиль, и Рори объезжал дом кругом, подвозя ее прямо к заднему крыльцу. Таким образом им удавалось до поры до времени избегать внимания вездесущей прессы.
И однако, Джудит понимала, что для нее было настоящей удачей, что Стивена большей частью не было в городе как раз теперь, когда она работала все дни напролет, заканчивая книгу. С нетерпением она ожидала того момента, когда получит свидетельства о рождении, не в силах побороть сидящий где–то в глубине ее души страх, что Сара Котни Парриш окажется в конце концов просто кем–то, кого она знала ребенком.
Ей было ясно, что, став женой премьер–министра Англии, она будет постоянно на виду и подобные занятия сделаются для нее просто невозможными.
Стивен обычно звонил ей два раза в день: рано утром и поздно вечером. От произнесения множества речей голос его нередко звучал хрипло. И разговаривая с ним, она чувствовала, как неимоверно он устал.
— Похоже, борьба будет более ожесточенной, чем мы предполагали, дорогая, — сказал он ей в одном из их разговоров по телефону. — Лейбористы упорно сражаются, и, судя по всему, после десятилетия нахождения консерваторов у власти многие будут голосовать просто за перемены ради перемен.
Слыша в голосе Стивена неприкрытую тревогу, Джудит окончательно простила его за эгоистический отказ помочь ей в поисках родных. Несомненно, его отчаяние, если бы ему не удалось стать премьер–министром, было бы сродни тому чувству, которое она сама испытала бы, если бы вдруг обнаружила, что не может больше писать, что этот дар ею безвозвратно утрачен.
Стремясь как можно быстрее закончить книгу и вплотную заняться своими поисками, Джудит с каждым днем ставила будильник на все более раннее время. Сейчас она вставала уже в четыре утра, работала до полудня, готовила себе чай и сандвичи и потом работала до одиннадцати вечера.
Вот уже несколько дней она прогуливалась по Кенсингтону, надеясь, что если достаточно сосредоточится, то один из расположенных здесь старых многоквартирных домов покажется ей знакомым. Сейчас она даже хотела увидеть вновь перед собой маленькую девочку в золотистых кудряшках, девочку, вбегающую в подъезд дома, где они когда–то жили. «Интересно, — подумала она, — видела ли я тогда себя или Полли?» И тут же была вознаграждена на этот вопрос внезапно вспыхнувшей в мозгу мыслью: я всегда следовала за Полли. Она бегала быстрее… Окошко в прошлое приоткрылось еще немного… Почему же все–таки свидетельства о рождении не приходят так долго?
Светская жизнь в Лондоне сошла в это время почти на нет. Фиона была занята борьбой за место в парламенте, а от приглашений на вечеринки и званые обеды в другие дома Джудит было легко отказаться. Она дорожила каждой минутой и была уверена, что у нее не было больше провалов в памяти. Доктор Патель ей регулярно звонил, и ее от души веселил его осторожный тон в начале каждого разговора, словно он боялся, что она сообщит ему сейчас о каком–нибудь новом зловещем отклонении в своей психике.
37 
