20 
Хорошо бы! Пусть она и хотела всегда помнить своего первого мужчину, но также хотела уйти от всего того, что случилось. Прошлая ночь была незабываемой, и Лара опасалась, что другие отношения с мужчинами обречены на неудачу, потому что она начнет сравнивать. Неужели ей грозит превратиться в стареющую звезду школьной футбольной команды, которая в тридцать все еще считает свои прежние победы?
А сейчас вся ее защита рухнула, а правда смотрит на нее потрясающе красивыми глазами Рауля.
Время ни при чем. Просто такое лицо, как у него, не забывается. Каждая черточка, каждый нюанс глубокого, низкого голоса, запах кожи… все это не изгладить в мозгу.
— Мало кто может долго стоять с открытым ртом, — заметил он.
Лара закрыла рот.
— Правда, я не сказал, что ты не принадлежишь к их числу, — шутливо продолжал он. Лара Грей не выглядела менее сексуально даже с разинутым ртом.
— Я не понимаю, чего ты добиваешься своим трюком. — Она подняла руку, чтобы не дать ему заговорить. — Не начинай ничего объяснять. Возможно, ты не знаешь, как убить время, но эти фокусы не для меня.
— И совсем не любопытно — хоть чуть-чуть — узнать, почему я выследил тебя?
— Нет, — соврала она. От его саркастической улыбки она была готова заскрежетать зубами. — Я не желаю с тобой разговаривать.
Он покачал головой:
— Я бы предпочел разговору уложить тебя в постель, но… — Он подавил смех, увидев, как краска заливает ей лицо. — Давай пойдем куда-нибудь, где ты успокоишься. — И протянул ей руку.
Лара заложила руки за спину.
— Я никуда с тобой не пойду. Я понятия не имею, в чем дело, но мой рейс могут объявить в любой момент. — Денег еще на один билет у нее нет.
— Не волнуйся. Ты все услышишь из бара.
— Но…
— Если пропустишь рейс, я обеспечу твой перелет.
— Неужели? У тебя, вероятно, есть личный самолет? — насмешливо спросила она.
— Да.
Теперь ей стало не до смеха.
— Я не знаю, почему ты так странно себя ведешь, но если у тебя действительно есть что мне сказать, то говори здесь.
— Ты бледная, как призрак. Тебе дурно?
— Я не собираюсь падать в обморок.
— Ты завтракала?
В животе у нее забурчало, и, невзирая на его ухмылку, она пробормотала:
— Хорошо, кофе я выпью.
Рауль провел ее к столику в углу переполненного бара, выискав свободное место среди групп говорливых туристов. Не дожидаясь, чтобы он выдвинул ей стул, Лара села.
Рауль, пожав плечами, обошел столик и не успел сесть, как тут же появилась официантка.
— Кофе. Лара, что еще тебе взять?
— Мне только кофе.
Он заговорил с официанткой по-итальянски, и та с улыбкой отошла.
— Я заказал тебе бутерброды.
— Зачем было спрашивать, если сам все решил?
Вернулась официантка с кофе и блюдом с бутербродами, которое поставила перед Ларой. Лара взяла бутерброд, решив, что не пропадать же вкусной еде — бутерброд был с копченым лососем и огурцом.
— Так в чем же дело?
— У меня есть для тебя предложение. Не то, о котором ты подумала, — поспешил добавить он, увидев выражение ее лица.
Чувствуя, как горят у нее щеки, Лара помешала ложечкой кофе и бросила на Рауля горделиво-презрительный взгляд:
— Не представляю, что могу заинтересоваться каким-либо твоим предложением.
«За исключением лечь с тобой в постель». Чтобы не думать об этом, Лара с такой силой впилась зубами в нижнюю губу, что чуть не прокусила. Пусть уж лучше будет больно здесь, чем внизу живота.
— Мой дед умирает.
Враждебность мгновенно исчезла. Он выглядит хладнокровно, но она интуитивно поняла, что за этой маской прячется мука.
— Мне очень жаль.
Взгляд Рауля замер на ее лице, зеленые глаза смотрели с сочувствием. Она пряталась за грубоватой несговорчивостью, и он понимал почему. Люди, которые часто прибегают к подобной манере, неизбежно к этому привыкают, что сказывается на их поведении.
Разве он сам так же не ведет себя?
Рауль отбросил сомнения. Он не манипулирует ею. Он предложит ей сделку. Он обратится не к ее доброму сердцу, а к ее прагматизму.
— Мне тоже жаль. — Он откинулся на спинку стула, выдохнул и признался: — Я еще не свыкнулся с этой мыслью.
— Он давно болеет? — тихо спросила она. Отец у Лары умер, когда она была маленькой девочкой, и это произошло внезапно.
— Он никогда не болел… я, во всяком случае, этого не помню. — Рауль замолчал, думая о своем.
20 
