Особенно,... 
98 
Уперев руки в бока, он хмуро взирал через их общую гостиную на закрытую дверь ее спальни. Она любит Блэра.
Алексею с трудом верилось в реальность происходящего.
Большую часть ночи провел он, пытаясь осознать эту новость, но она никак не укладывалась у него в голове. Все, о чем он был способен думать, это их детство. С тех самых пор, как познакомились, они с Элис стали добрыми друзьями, невзирая на то что она была девчонкой и постоянно задирала перед ним нос. Все взрослые умилялись, глядя на них. Однажды Алексей даже услышал, как кто-то сказал, что они с Элис созданы друг для друга. Тогда он ничего не имел против, наоборот, обрадовался этому.
Всем всегда было известно, что Элис О'Нил любит его, несмотря на то что они были всего лишь детьми. Ах, если бы он только знал, во что это выльется!
Ее чувства к нему — дружба, восхищение, любовь — составляли неотъемлемую часть его жизни.
А теперь Элис полюбила другого мужчину.
Зачем еще стала бы она отрицать их взаимное влечение? Она чуть ли не прилюдно призналась в своем чувстве. В действительности, если бы она еще хоть раз повторила, каким дорогимдругом является для нее Блэр, Алексей принялся бы молотить кулаками стену.
Но чего он ожидал? Они давно перестали быть детьми. Из-за них погиб человек — из-за нее, а сам Алексей оказался запертым в ловушку брака без любви и верности.
Его жена влюблена в его банкира — человека, который, вполне вероятно, станет финансировать нескольких его ближайших соперников. В довершение всего она намерена хранить верностьБлэру!
Сердце Алексея забилось быстрее. Он не ревновал, он был просто взбешен и чувствовал себя настоящим рогоносцем. Если она и должна хранить кому-то верность, то это ему, ее мужу! Но нет! Элис О'Нил предпочитает быть верной другому мужчине. Разве она не намеренно вскружила голову Монтгомери? И преуспела в этом? Возможно, она с самого начала знала, что Блэр является страховщиком его плаваний. Тогда действия ее приобретают вполне осознанный смысл!
Алексею хотелось сломать что-нибудь.
— Запакуйте мои вещи, Реджинальд, — резко произнес он.
Он пытался сделать это самостоятельно, но никак не мог сосредоточиться. Перед его мысленным взором стояла одна и та же картина: Элис и Блэр сплетаются в страстном объятии, Элис стонет в экстазе.
— Сэр, могу я пригласить горничную убрать разбитую вазу и стекло? — поинтересовался камердинер.
Алексей кивнул, не сводя глаз с запертой двери спальни жены. Он всю ночь глаз не сомкнул, в то время как она, похоже, спала сном младенца. Ему вообще не следовало позволять ей переезжать к нему, как не следовало соглашаться исполнять роль радушного хозяина на ее званом ужине. Что ему следовало бы сделать, так это целовать Элис до бесчувственности, уложить ее в постель и заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не стала бы бессвязно стонать от наслаждения, забыв наконец о Томасе Блэре.
Алексей вспомнил то мгновение, когда увидел жену в доке Сент-Кэтрин. У него тут же перехватило дыхание, как и тогда, когда он прибыл в Аскетон, вернувшись из плавания в Китай, и еще раньше, когда он мальчишкой впервые увидел ее в Хармон-Хаус, приехав в Лондон с Ямайки. Боже всемогущий, ему тогда следовало немедленно развернуться и зашагать прочь!
Но он этого не сделал. Он остался — а теперь они живут под одной крышей, но не делят супружеское ложе. Если Элис с благосклонностью относилась к Блэру, она, несомненно, могла бы повести себя схожим образом и по отношению к своему мужу. Он заслуживает получить что-то взамен того, что дал ей свое доброе имя.
Алексей продолжал взирать на ее дверь. Женщины никогда не отказывали ему — за исключением его собственной жены. Свою страсть она дарила его сопернику. Она любит Блэра, не его. Алексей понимал, что, возможно, и сумел бы простить ее за неверность, но вот за то, что отдала свое сердце другому, — никогда.
Элис его больше не любит.
— Что именно потребуется вам, сэр, для поездки? — спросил Реджинальд, подойдя к нему сзади.
Горничная молча выметала осколки стекла, опустив глаза долу.
— Костюм для верховой езды, вечерний костюм и, возможно, парадный.
Алексей повернулся к двери. Он знал, что ему нужно уехать, но не собирался давать Элис объяснений. Он мог бы вовсе не ставить ее об этом в известность. Тут он вспомнил, как Блэр держал ее за руку, с тревогой глядя ей в глаза. Он забарабанил в дверь:
98 
