Особенно,... 
48 
– А ты нет? – спросила Жасмин. – Мы делали эти украшения несколько месяцев. Точнее, это я их делала, а ты ремонтировала дома и влюблялась.
Ханна заметно покраснела. Она знала, что переложила свои обязанности на сотрудников, потому что у нее не было ни единой свободной минутки. Миссис Стейси управляла фермой железной рукой. В этом году она решила, что конкурс на лучшую елку будет интереснее, если у каждой команды будет своя тематика. Ханна хотела «Рождество в кругу семьи», но потом Сэм купил дом, и у нее совсем не осталось времени.
Вся нагрузка легла на Жасмин, поэтому дерево команды «Ханна и эльфы» было полностью украшено сделанными вручную бантами из шелковых лент и другими милыми, но очень трудоемкими безделушками. Дерево выглядело даже лучше, чем ожидала Ханна.
В этом году на «День Рождественских Чудес» пришло в два раза больше народу, чем в прошлом.
– Наша елочка – явный победитель, – удовлетворенно сказала Ханна и нахмурилась, глядя на елку Сэма. – Нет, он явно что-то замышляет.
Его дерево было украшено в белых тонах, зеленые ветки едва виднелись за многочисленными маленькими подарочными коробочками. Они выглядели как шкатулки. Сотни белоснежных колокольчиков перемежали коробочки. Елка была просто потрясающей! Хотя, возможно, это не имело значения.
В конкурсе снова участвовали чирлидеры, их темой была «История игрушек». Их елка представляла собой такое же смешение стилей и фактур, как и в прошлом году.
На этот раз какао уже не было бесплатным, но вся выручка от него пойдет на благотворительность. Сердце Ханны наполнилось гордостью за Сэма. В конце концов, совершенно не важно, победит ее команда в конкурсе или нет.
– Время истекло! – громко объявила миссис Стейси. – Команды, положите украшения. Ханна, ты не взглянешь на елку Сэма? Я собираюсь ее дисквалифицировать: мне непонятна тематика его команды.
Ханна подошла к ели команды Яблоневой Долины и скрестила руки на груди. Дерево поражало своей красотой: белые огоньки и шкатулки, колокольчики и белоснежные ленточки. Команда Сэма заговорщически улыбалась.
– О господи! – театрально воскликнула Беатрис. – Я забыла верхушку!
Принесли стремянку, и Беа дотянулась до макушки дерева. Она достала верхушку из небольшой холщовой сумки. С огромной осторожностью она надела на елочную макушку фигурки жениха и невесты.
Ханна прижала ладонь к губам. Она поняла, что внезапно в ангаре стало очень тихо. Ханна с трудом сглотнула и отвернулась от елки. Перед ней, преклонив колено, стоял Сэм.
– Ханна Меррифилд, – торжественно произнес он, – никогда в жизни я не испытывал столько радости, сколько испытал ее рядом с тобой. Я хочу попросить тебя сделать мне один очень важный подарок: я прошу оказать мне честь, согласившись стать моей женой. Позволь и мне сделать тебе лучший подарок, которого у меня никогда бы не было, если бы не ты. Этот бесценный дар – твоя любовь. Твоя любовь спасла и исцелила меня, подарила мне смысл жизни. И сейчас я спрашиваю тебя: позволишь ли ты мне отдать тебе всю мою любовь без остатка, до конца наших дней?
Аплодисменты были такими оглушительными, что ветки конкурсных елок дрогнули. Сотни крошечных свадебных колокольчиков на елке Сэма мелодично зазвенели. Ханна кивнула сквозь слезы, и счастливая улыбка Сэма озарила зал.
– Что ж, – шмыгнула носом растроганная миссис Стейси, – кажется, у нас есть победитель.
– Одну минутку, – попросил Сэм.
Он вытащил из кармана куртки веточку омелы. Ханна прекрасно знала, что это за веточка и какую историю она несет в себе: один юноша впервые почувствовал настоящий дух Рождества, давным-давно купив ее в этой самой мастерской. Веточка выглядела еще хуже, чем в прошлом году. Казалось, она разлетится в пыль от одного неосторожного дыхания. Но Сэм аккуратно взял ее в свои ладони и поднял над их головами. Толпа взревела.
– Так ты выйдешь за меня? – спросил ее Сэм между поцелуями.
Ханна взглянула в его глаза, ставшие такими родными, и увидела в них будущее: детей, которые еще не родились, проблемы, которые им предстоит решить. Будущее манило ее обещанием любви и приключений. И силы, чтобы выдержать все испытания.
– Да, – прошептала она, – да, да, да…
48 
