89 
– Ситуация с кражей, – осторожно начала она, – разрешилась к вашему удовлетворению?
– Да.
– Здесь, да.
Ровена думала остановиться на этом, потому что услышала намек, который не вдохновил ее. Но в выражении его лица не было угрозы, и она решила еще попытаться.
– А что насчет моего пребывания – временного, в лесах?
Он прыснул, услышав, какие осторожные слова она подбирает для своего вполне успешного побега, если бы только не этот ее братец с планами мести.
– Что тебя интересует?
– Буду ли я наказана за это?
– Разве я чудовище, чтобы наказывать тебя, когда я знаю, какой вред мог быть тебе причинен, если бы ты не ушла из замка?
Она усмехнулась.
– Тогда…
– Не говори этого, – предупредил он.
– Чего? – невинно спросила она.
Его нахмуренный вид был тем не менее совсем не страшным.
– Поскольку мы разобрались теперь с твоей кражей и твоим побегом, ты собираешься, наверное, обсуждать со мной твою жадность?
Ровена округлила глаза.
– Что касается этого обсуждения, я бы отложила его на будущее – на какое-нибудь весьма отдаленное будущее. Но есть еще одна вещь…
Сейчас, когда она дошла до того вопроса, ответ на который хотела знать, она не решалась его задать. Он был в мирном настроении, несмотря на всю эту неприятную историю с его дочерью, и ей не хотелось увидеть, как лицо его опять примет жесткое выражение. Но она хотела узнать, насколько серьезно изменилась его позиция по отношению к ней. Или это просто внешнее?
Наконец она высказалась.
– Собираетесь ли вы по-прежнему отобрать у меня ребенка, Уоррик?
То, чего она боялась, произошло на самом деле – жестокая маска закрыла его лицо: изменилось выражение глаз, губы сжались, и ледяная угроза слышалась в его тоне.
– Что заставило тебя думать, что я больше не собираюсь этого сделать?
– Я… я не думала так – только…
– Ты бы хотела воспитывать его как виллана?
– Я не виллан! – огрызнулась она. – У меня есть собственные владения.
– У тебя нет сейчас никаких прав, кроме тех, что я тебе даю, – прорычал он.
– Что вы будете делать с ребенком? – спросила она. – Кто будет смотреть за ним, когда вы уйдете сражаться на свою проклятую войну? Кто-то из вилланов? Ваша жена?
Он не обратил внимания на ее тон.
– Если будет сын, я сам буду смотреть за ним. Я хочу сына. Дочь? – Он пожал плечами. – Незаконные дочери иногда оказываются полезны, как я недавно убедился.
Она была так рассержена этим ответом, что чуть не закричала. Но срываться, как она сделала только что, не имеет смысла, тем более с ним.
Она постаралась умерить свое негодование и уже более мирным тоном спросила:
– А как с лаской, любовью и правильным воспитанием?
Он приподнял бровь.
– Ты думаешь, я неспособен к таким вещам?
– Да. И Беатрис тому прекрасный пример.
Это был удар ниже пояса, и притом верный. Выражение его лица изменилось, и она увидела человека, глубоко раненного горем. Невероятно, но Ровена, почувствовав это, ощутила, что у нее сжалось сердце, и она вскочила со стула и бросилась к нему.
– Прости меня! – воскликнула она, обняв его за шею руками. – Я не хотела, честное слово, не хотела! Это не ваша вина, что в стране творится такое беззаконие, что вам приходится без конца воевать, а не быть дома с семьей. Этот проклятый Стефан виноват во всем. Это из-за него мой отец был вынужден все время сражаться, и вы видите, до чего в итоге я дошла, и это несмотря на то, что со мной была мать. Вы можете быть только виноваты в том, что больше меня не запугиваете, и я распустила свой язык…
– У-успокойся.
Он затрясся и сжал ее руки в своих. Она пыталась отклониться и заглянуть ему в лицо, но он слишком крепко прижал ее к себе и подозрительно шумно засопел.
– Уоррик? – спросила она испуганно. – Вы… вы ведь не плачете?
Он затрясся еще сильнее. Ровена нахмурилась. Он наконец отпустил ее, но только взглянул на ее лицо – и его сдерживаемый до сих пор смех перешел в громкий хохот. Ровена вскрикнула от раздражения и ткнула его в грудь. Он обхватил ее лицо обеими ладонями и начал целовать ее, но оттого, что он еще смеялся, то были прерывистые поцелуи, по крайней мере вначале. Но она оказалась еще достаточно рассержена и вцепилась ему в волосы обеими руками, притянув его к груди. И это положило конец его развлечению и через некоторое время – ее раздражению.
Они оба были почти без сознания, когда наконец оторвались друг от друга. Она забралась к нему на колени, а он, прижав ее щеку к своей груди, поглаживал ее по бедру.
89 
