Особенно,... 
50 
Я помчалась в раздевалку. Скинув одежду на пол, я залезла под душ, чтобы смыть с себя всю эту грязь и кровь, затем переоделась, спрятала вещи и вышла в коридор. Подозвав на помощь медсестру и санитара, я начала сортировать больных.
Кому жить, кому умирать, кому надеяться, а кому нет. Это было так просто, но за каждым "да", "нет", "позже", "немедленно", скрывались судьбы отдельных людей. Кем для них была я: Богом, судьей, ангелом или палачом? Они тянули руки, стонали, просили, умоляли помочь им и их детям. А я, не обращая внимания на все это, продолжала делать свое дело.
Через час меня сменил другой врач, а я переместилась в операционную.
В душном зале прошла целая ночь. Не мало людей умерло под моими руками, но впервые в жизни я не помнила ни лиц, ни имен тех, кого потеряла. Утром в операционную зашел Рэйналд:
— Сафина, тебе пора отдохнуть. Иди, я закончу.
— Здесь немного осталось, — попыталась перечить я.
— Сафина, иди, поспи.
— А Вы?
— Я поспал два часа. А ты — нет.
Я больше не упиралась, отошла от стола и сняла перчатки. Нужно было переодеться и принять душ. В раздевалке никого не было. Я нашла свои грязные брюки в шкафчике, и решила выложить все оружие из карманов, чтобы забрать с собой. Отыскав непонятно чью пустую дорожную сумку, я расстегнула ее и кинула на пол.
В голову полезли всякие мысли. Где Эйдан сейчас? Жив ли он? Как ребята? Все ли впорядке с ними? Выложив оружие и зарядные блоки, я тряхнула брюки напоследок, и из какого-то кармана вдруг что-то выпало и покатилось по полу. Я присела и взяла в руку маленький браслет с передатчиком. На нем было выгравировано слово "Ева". "Значит, она не случайно столкнулась со мной на трапе. Тогда, возможно, Эйдан все это время знал, где я?"
Впервые за последние сутки я улыбнулась. Ни минуты не колеблясь, я надела браслет на свое запястье и попробовала связаться с ним. Сигнала не было. Значит, он вне зоны действия или…
Я отогнала пугающие мысли, застегнула сумку и вышла в коридор. Везде вокруг лежали люди: на полу, кушетках, столах. За ночь наши войска оттеснили противника в северную часть города, а медицинский центр стал настоящим убежищем. Раненые продолжали поступать и территория, которую они теперь занимали перед больницей, расширилась в несколько раз. В свой кабинет идти было бессмысленно: он теперь явно стал палатой или операционной. Поэтому я устроилась там, где было свободное место. Положив сумку за спину, я прилегла на пол у стены. Возле меня сидела маленькая девочка лет пяти с плюшевым медведем в руках. Рядом с ней спала какая-то женщина. Очевидно, ее мать. Я закрыла глаза и попыталась заснуть.
— Привет! А тебя как зовут? — обратилась ко мне маленькая особа.
— Сафина, — промычала я. — А тебя?
— Хельга! А это мой друг Нигу.
Я открыла глаза и посмотрела на ее медведя.
— Красивое имя у твоего друга.
— Да, я сама придумала. А у тебя есть друг?
— Есть.
— А как его зовут?
— Эйдан.
— А ты его любишь?
— Очень люблю.
— А где он сейчас?
— Где-то летает на большом корабле.
— А почему ты его любишь?
Я невольно улыбнулась.
— Ну, потому что он добрый, заботливый, умный, нежный и я всегда могу на него положиться.
— А он красивый?
— Да, очень.
— А мама говорит, что когда любишь, не важно, красивый человек или нет.
— Твоя мама правильно говорит. Любить можно человека, а не его тело в отдельности.
Я озвучила прописную истину, о которой вчера забыла сама. Конечно, когда нас спрашивают: "Почему вы любите кого-то?", вряд ли Вы ответите: "Потому, что он высокий и у него голубые глаза".
Хельга с Нигу отвлеклась на что-то, а я прикрыла веки и отключилась.
— Мы же договаривались, Эйдан! Ты не можешь уехать сейчас!
— Я должен. Это всего на пару дней. Возникли проблемы с проектом.
— У тебя постоянно какие-то проблемы с проектом. А то, что мы с тобой ни одни выходные вместе провести не можем — это не проблемы? Отец предлагает тебе такую хорошую должность, и мы все время сможем быть рядом! Почему ты отказываешься?
— Не хочу сидеть на шее у отца.
— А я, значит, хочу?
— Ты — другое дело. Ты сменила своего отца. Там твое место.
— Ты даже ради меня не можешь переступить через свои глупые принципы?!
— Надин, я не хочу больше об этом говорить. И точка!
50 
