Последние отзывы

  52  

Ходячий труп… как говорилось в песне. Это обо мне, но несмотря на то, как часто я твердила себе, что встречаться с Кейдом было плохой идеей, я не могла остановиться.

Во время песни я пыталась передать все эти мысли, пыталась предупредить его, как только могла.

Мне не следовало замечать то, как его глаза следили за моими движениями или как его поза выпрямлялась каждый раз, когда я смотрела на него. Меня не должно было это волновать. Мне не следовало глядеть в его темные глаза. Мне действительно не нужно было между строк облизывать губы, потому что даже отсюда я видела, как вздымалась и опадала его грудь. Мне хотелось жалеть о том, что я поощряла происходившее между нам, но я не жалела.

“Неприятности, неприятности…”

Песня закончилась, и я бросила взгляд на Спенса, чтобы убедиться, что тот готов для следующей, одной из наших. В ответ он посмотрел на меня, а потом его взгляд устремился к зрителям. Мне не нужно было смотреть в ту же сторону, чтобы понять, что он глядел на Кейда.

Не разобрать было и его внутреннего монолога. Мне в пору и самой себе читать нотации. Помимо всех обычных уровней глупости, применимых к происходящему, было очень высокой степенью глупости позволять ему отвлекать меня во время сета, особенно при том, что у меня осталось всего несколько месяцев, чтобы сделать что-то значимое в своей карьере прежде, чем родители лишат меня средств. Мне нужно, чтобы каждая песня звучала настолько потрясающе, насколько это возможно. Я не могла себе позволить испортить ни одного стиха, ни одной строчки, ни даже ноты.

Всю оставшуюся часть сета я не сводила глаз с Кейда. Я работала на сцене, флиртуя с Мейсом и Спенсером. Я наклонялась вперед, чтобы коснуться нескольких парней среди зрителей, так же флиртуя с ними. Забавное наблюдение: чем больше разбитой и несобранной ты чувствуешь себя на сцене, тем более интересной находят тебя люди. Любимыми песнями у публики были те, что я написала в свои самые мрачные и злые моменты. Покажи такую агрессию где-нибудь еще помимо сцены, и люди будут пялиться на тебя, обсуждать или избегать.

Вот мы доиграли нашу последнюю песню, одну из написанных Спенсером, и аплодисменты зазвучали настолько громко, что на несколько минут заглушили даже мои мысли.

Я вдыхала их волнение. Вот это жизнь. Может, где-то еще я и была ходячим трупом, но только не здесь, на сцене.

Оператор по свету направил луч прожектора на сцену, пока каждый из нас махал рукой. Когда включился верхний свет, на мгновение ослепив меня, то красота этого момента исчезла, и у меня перехватило дыхание.

Вспышка фар.

Скрежет металла.

Визг шин.

А потом вращение, вращение, вращение.

Неконтролируемое и бесконечное.

Я так и стояла, застыв, пока Мейс не обхватил меня рукой за шею. Его и мою кожу покрывал пот. Он утянул меня со сцены, и я дождалась, пока мы окажемся за кулисами и вне поля зрения толпы, чтобы стряхнуть его объятье.

- Туалет, - прорычала я, надеясь, что он поймет намек. На этот раз я зашла в кабинку, чтобы он не мог последовать за мной. Я пнула ногой закрытую позади меня дверь и подавила желание закурить. Мне хотелось, чтобы нас снова сюда пригласили, а для этого мне не следовало курить в их туалете, даже если от этого мне станет лучше.

Так что я сделала вид.

Я представила вспышку пламени, запах дыма и фильтр на своих губах. Я медленно вдохнула, вспоминая возникающую расслабленность, и выдохнула. Я сосредоточилась на том, чтобы таким образом выкинуть воспоминания.

Однажды Спенсер мне сказал, вообще-то на одном из дней рождения Александрии, когда я была совершенно разбита, что мы должны жить так, будто курим: вдыхать настоящее и выдыхать прошлое. Что-то из этого осталось во мне. Последнее время я курила только в редких случаях, но почти каждый день зажигала воображаемую сигарету. Мне не нужен был никотин, только лишь движение, дыхание.

В заднем кармане завибрировал телефон.

“Отличное шоу, Злая Девочка. Ты все еще хочешь, чтобы я зашел?”

Хотела ли я?

Может, просьба сделать мне такое одолжение, несмотря на все непонятные чувства между нами, и делала меня плохим человеком, но это ничего не меняло. Он по-прежнему был мне нужен, и если он позволял мне использовать его, то я не могла поступить иначе.

“Да, Золотой Мальчик. Когда захочешь”.

Когда я вышла из туалета, меня ждал Мейс. Спенсер куда-то испарился, так что остались только мы вдвоем.

  52