28 
— Вот именно. Через полгода у тебя будет большая стена, покрытая именами — что-то вроде гигантского манифеста покупателей губок, объединение, почти памятник.
— Смешные вы люди. Что вы хотите, чтобы я делал у этой стены?
— Она не для тебя. Для людей.
— Но они пройдут мимо, эти люди.
— Не пройдут. Возможно, около тебя и тележки выстроится очередь.
— С чего ради, скажите на милость?
— За компанию и немного просто так. Это уже немало.
— Потому что им этого захочется?
— Ну, не настолько, как ты думаешь.
Пи погрузил хлеб в кофе, откусил кусочек и погрузил снова.
— Не могу решить, дурацкая эта идея или что-то замечательное.
— Я тоже.
Пи закончил кофе и скрестил руки на груди.
— И вы полагаете, что я мог бы написать и свое имя? — спросил он. — Например, внизу справа, как если бы я подписал весь этот базар, когда он будет закончен?
— Если тебе так захочется. Но придется оплатить губку. В этом вся соль.
— Это-то понятно. Вы меня принимаете за жулика?
Пи размышлял еще, не шевелясь, в то время, как Адамберг надевал куртку.
— Знаете что, — сказал Пи, — есть загвоздка. Дело, в том, что у меня нет никакой стены.
— У меня тоже. Я добыл ее этой ночью у Министерства внутренних дел. И поведу тебя ее посмотреть.
— А Мартен? — спросил Пи, вставая.
— Кто такой Мартен?
— Ну, моя тележка.
— Да, конечно. Твой Мартен всегда будет под бдительной охраной полицейских. Он видел исключительные события, которые дважды в жизни не повторяются. Береги его.
У двери часовни Адамберг и Пи молча рассматривали высокую стену одинокого серого здания, заканчивающуюся крутой крышей.
— Это государственное? — спросил, наконец, Пи.
— Они не пожелали дать мне Трокадеро.
— Еще бы.
— Можно рисовать поверх, — сказал Адамберг.
— Да. Одна стена стоит другой.
Пи приблизился к зданию, прощупал ладонью поверхность.
— Когда я могу начать?
— Краски и лестницу получишь завтра. А затем крутись сам.
— Могу я выбирать цвета?
— Ты тут командуешь.
— Я возьму для краски круглые горшки. Это даст мне диаметры.
Мужчины пожали друг другу руки, и Пи поморщился.
— Ты не обязан этого делать, — напомнил Адамберг. — Возможно, это дурацкая идея.
— Мне она нравится. Через месяц у меня уже будут имена до середины бедер.
— Что тебя беспокоит?
— 4.21. Она знает, что именно я, Пи Туссен, нашел мерзавца, который стрелял в нее?
— Узнает.
Адамберг медленно удалялся, руки в карманах.
— Эй! — закричал Пи. — И вы полагаете, она придет? Полагаете, она придет ко мне купить губку? Оставить свое имя?
Адамберг повернулся, поднял глаза к серой стене и развел руки, выражая полное недоумение.
— Ты сам это узнаешь! — крикнул он. — А когда узнаешь, скажи мне!
Он махнул рукой и продолжил свой путь.
— Именно ты пишешь историю, — прошептал он, — а я… я приду ее читать.
КОНЕЦ
28 
