73 
Владимир помотал головой и налил мне еще соку.
– Конечно, нужно! Что за упрямство.
– Ты меня вообще слышишь? Я говорю: я не собираюсь с ним разводиться! – почти прокричала я. Прокричала бы, если бы была в состоянии кричать. Если бы у меня, к примеру, был голос.
– Что? – Владимир замер в изумлении. – В каком смысле?
– Я не хочу с ним разводиться. Ни в каком смысле. Я ни в чем еще не уверена. И я точно не хочу никуда с тобой уезжать, – уже спокойнее сказала я.
Он стоял с открытым ртом. Потом откашлялся и переспросил:
– Ты хочешь к нему вернуться? – Голос у него был хриплый, глаза бешеные, лицо бледное.
«Какая же я свинья, что не люблю его!» – мелькнуло у меня в голове.
– Ты меня просто не так понял. Ты изумительный человек – добрый, прекрасный, заботливый, и я совершенно не представляю, что ты во мне нашел. Честно, это какая-то глобальная ошибка или злая шутка, что ты влюбился в меня, но дело в том, что я-то тебя не люблю. Не люблю, хотя очень старалась полюбить. Поверь, я бы ужасно хотела бросить все и поехать с тобой. Но дело в том, что я… Нас с тобой ничего не связывает, понимаешь? И никогда не свяжет. Мы слишком разные. Из разных миров.
– А с ним связывает? – выдохнул Володя и посмотрел на меня с яростью.
– С ним – да. Это и есть самая моя большая проблема в жизни. Он для меня – как часть тела, как часть моей души. Моей больной и слабой души. – Я взмахнула руками и нечаянно сшибла вазочку с искусственными цветами. – Прости. Он… он не такой, как ты, совсем неидеален, и груб, и бывает даже жесток… Непробиваем. И получается, что за нашу с ним жизнь я уже простила ему такие вещи, которые никогда бы не простила никому, если бы не любила очень сильно. Я сама не знала, что люблю его так сильно. Только теперь вижу – я люблю его до сих пор.
– Ты говоришь о любви? – Владимир задохнулся от этих слов, он заметался из угла в угол. – После всего того, что он тебе сделал? Я не понимаю, Оля! А зачем же было вот это все? Зачем ты прилетала ко мне? Зачем ты…
Я осторожно стянула с руки кольцо с бриллиантом, которое он мне подарил, и положила на стол рядом с тостами. Что еще можно сказать? Как можно утешить человека, которого ты же и огорчила, от которого ты уходишь? Владимир остановился и посмотрел на меня в упор.
– Значит, это все? Ты уверена? Это конец? Я больше не увижу тебя? Мне даже страшно думать об этом!
– Я… Я уверена, что не стоило тебе из-за меня ломать себе жизнь. Я того не стою.
– Не тебе решать, чего и кто стоит! Я никогда и ни с кем не чувствовал себя таким живым – только с тобой. И не говори мне, что ты меня совсем не любила. Я знаю, что я видел. Я помню, какой ты была в моих руках. Тебе же было хорошо, разве нет?
Я грустно кивнула, но ничего не добавила. Мало ли с кем кому хорошо. Тогда он отвернулся и пробормотал себе под нос:
– Я уверен, что ты потом пожалеешь о том, что сейчас сказала!
– Очень возможно, что ты прав. – Я взяла со стола стакан и допила сок. – Ты не мог бы отдать мне кольцо? Мое кольцо?
– Какое кольцо? – спросил Владимир, и я могла бы поклясться, что он прекрасно знает, о чем я говорю. – Знаешь что? Я больше не могу тут находиться. Я просто не хочу видеть, как ты разрушаешь свою жизнь. Это так глупо, и ты сама добровольно погружаешься в болото, из которого уже никогда не выберешься. Это глупо.
– Возможно! – согласилась я.
– БРЕД КАКОЙ-ТО! Ты не можешь вернуться к нему! – закричал Владимир и ударил кулаком по столу.
Кольцо с бриллиантом подпрыгнуло на столешнице. Я вздрогнула и выронила стакан, который упал и разбился вдребезги. Сколько обломков! Владимир проследил взглядом за разлетающимися осколками, потом в немом бессилии посмотрел на меня. Его глаза горели неподдельным огнем, он был в отчаянии, его лицо было искажено гримасой ярости – он был совершенно разбит. Потом вскочил и бросился к дверям, словно бы оставаться тут рядом со мной ему совершенно невозможно.
Через минуту он вылетел из дома, запрыгнул в машину и куда-то уехал. Возможно, подумала я, он просто боялся сорваться еще больше. Сорваться на женщину. Кажется, это был первый раз, когда Владимир повысил на меня голос. И, зная его характер, я была уверена, что даже из-за этого он теперь будет переживать весь день. Николай бы орал на меня, если что, безо всяких проблем. Возможно, потом подошел бы и извинился, пробурчал бы что-то сквозь зубы, что-то из серии «ну, ты же знаешь, какой я, когда нервничаю». А возможно, что и не извинился бы. Почему же я такая идиотка? То, что я сказала Владимиру, было правдой.
73 
