48 
– Экономила изо всех сил. Ну а как вы тут без меня? – Я отметила, что от Николая ощутимо разит перегаром. Как он тут без меня, было вполне понятно. Когда меня не было рядом, он всегда пил больше, чем обычно. Скучал? Чувствовал себя свободным и безответственным?
– Уже начинаю заглядываться на посторонних женщин, – в шутку сказал он.
– Я так и думала, что нельзя тебя одного оставлять, – в шутку ответила я.
Николай поцеловал меня в губы и пообещал, что вечером он мне покажет, как именно он по мне соскучился. Я вздохнула и улыбнулась. Почему-то я не ощущала никакого стыда или чувства вины. На следующее утро, когда я встала, Николай уже ушел на работу. Он не стал меня будить, хотел, чтобы я выспалась после того, что он мне устроил. Мужчины всегда удивительно нежны и заботливы после ночей, наполненных любовью.
Я встала, потянулась, чувствуя себя удивительно хорошо в родной спальне, и подошла к окну. Дом больше меня не пугал – я уже не ощущала, что со мной что-то не так. У меня было достаточно времени, чтобы позавтракать, а потом поехать в город и купить новое кольцо, копию первого. Николай бы никогда не заметил разницы. Я уже оделась, уже завела машину и даже вырулила на улицу. И только там вдруг увидела дом Владимира. Меня бросило в жар, воспоминания наполнили меня острым ощущением счастья и страха одновременно. Я посмотрела на свою руку, такую странно пустую, и развернула автомобиль. Оставим все как есть. Оставим и посмотрим, что будет дальше. Я поставила автомобиль обратно в гараж и вышла во двор. Увидев свое отражение в окне столовой, я вдруг заметила, что улыбаюсь.
Глава 11
Ясное дело
Прошла неделя, а Николай так ничего и не заметил. Первые дни я нервничала. Мучительно сдерживала порыв запрыгнуть в машину и немедленно доехать до ближайшей ювелирной лавки – купить кольцо, и гори оно огнем. Но что-то в глазах Николая удерживало меня от этого. Потом я перестала нервничать и начала злиться.
Как-то вечером я приехала домой позднее обычного. Задержала меня, как всегда, Алина – таскала по «Крокусу», пытаясь поднять себе настроение. Результат был прямо противоположный – настроение упало еще глубже, в пучину. От цен преимущественно. Ну, и оттого, что она снова, по ее словам, набрала пару лишних килограммов. На мой взгляд, ее лишний вес – это фикция, миф. Она говорит о нем, только чтобы не думать о Сашеньке. Стоило Сашеньке уехать в Таиланд в «командировку», Алина тут же снова погрустнела и принялась говорить о своих килограммах.
– Хорошо тебе, ничего тебя не беспокоит. Ты – как Спящая красавица. Даже морщин у тебя нет, потому что ничто тебя не волнует.
– Спящая красавица, между прочим, жила в гробу! – фыркнула я.
– Может, я поеду к тебе? Я не хочу домой.
– Ко мне? Не знаю. Если ты хочешь, чтобы тебя просветили рентгеном, обыскали, а потом заставили сдать все металлические предметы, – поехали, ради бога.
– Что, все до сих пор так плохо? – Алина покачала головой.
– Еще хуже, – добавила я.
Мы пошли посидеть в каком-нибудь кафе, терраса которого выходила бы на залив Москвы-реки. Реки уже почти не было видно – темнота потихоньку сползла на город и закрыла от нас воду, но было тепло не по-июньски, и огни жилых домов на другом берегу гипнотизировали не хуже мерцающих лепестков живого огня. Это было почти как сидеть у меня дома перед камином зимой. Алина не хотела уходить, и я позвонила домой, Николаю. Он не ответил, не взял трубку. Я пожала плечами и просидела с Алиной до двенадцати ночи.
– Если что – скажешь, что пережидала пробки. Новорига-то стоит. – Она потихоньку уже набралась, хотя и пила только вино.
– Как ты машину-то поведешь? Может, вызвать тебе трезвого водителя? – спросила я, всерьез переживая.
Алина потерла виски и замотала головой:
– Только если красивого. Как твой сосед. Как он, кстати, поживает?
– Я не знаю, – сказала я, и не соврала. Он не звонил мне уже неделю, с тех самых пор, как я уехала из Германии.
– А ты бы узнала! – Алина становилась шумной. – Может, он уже развелся? А?
– Ш-ш-ш. Давай-ка я тебя отвезу. Завтра заберешь машину.
– Ты такая идеальная, аж противно! Знаешь, я бы не хотела быть тобой. Я все вру, когда говорю, что хочу быть тобой. Ты живешь такой правильной, такой скучной жизнью. Ничего-то у тебя не происходит. Только вот ограбили тебя – и это все, что ты сможешь вспомнить за всю жизнь. Самой-то не страшно? Жизнь-то проходит!
48 
