Особенно,... 
100 
– Моя свидетельница, якобы чудом избежавшая пули, оказалась слабоумной посудомойкой из ближайшего кафе. Как выяснилось позже, она никогда даже не бывала в здании суда.
– Но последним гвоздем, забитым в крышку гроба, стал тот факт, что ради подготовленного мною специального репортажа прервали показ «Молодых и дерзких», а супруга судьи Грина была просто помешана на этом сериале, не пропускала ни одной серии. Услышав мой репортаж, она выбежала из дома, споткнулась о кран для полива, упала и сломала запястье. На телевидение обрушился шквал звонков – разъяренные зрители требовали объяснить, почему прервали их любимый сериал, да еще когда в здании суда не произошло ничего такого, что могло бы соперничать с «мыльной оперой». Телефоны студии раскалились добела.
– Ни о каком доверии ко мне, как к репортеру, не могло быть и речи. Впрочем, к самой телестанции тоже. А местные журналисты – видимо, опасаясь, что кто-то еще не в курсе, много недель подряд расписывали эту историю, не забыв упомянуть мою фамилию. Дэйли, естественно, вызвали на ковер к гендиректору и устроили страшный разнос за то, что он взял меня на работу. Счастье, что его не уволили. Зато у Дэйли появился законный повод уволить меня, что он и сделал. Единственный, кто выиграл от всего этого, оказался судья Грин. Сейчас он член Верховного суда.
– Весьма непопулярный.
– Кстати, попал он туда с моей подачи. Многие сетовали, что если бы не всеобщее сочувствие к судье Грину, несчастной жертве моей вопиющей некомпетентности, не видать бы ему кресла судьи, как своих ушей. Так что если американцы жалуются на неэффективность Верховного суда, то благодарить за это следует меня. Дэйли, кстати, тоже так считает.
– И как после всего этого вы стали друзьями?
– Пару лет назад до меня дошли слухи, что у него обнаружили эмфизему, и он был вынужден уйти в отставку. Я решила ему позвонить, просто из вежливости. – На губах Барри мелькнула загадочная улыбка Моны Лизы, и Грей поинтересовался, в чем тут дело.
– Просто Дэйли признался, что в свое время гонял меня не из-за отсутствия способностей, которых мне не занимать, а лишь потому, что мне недоставало зрелости и здравого смысла. Если бы у меня хватило ума прислушаться к нему, он бы с радостью мне помог. С тех пор он мой самый близкий друг.
– Но почему ты никому не говорила о вашей дружбе?
– Наверное, потому, что это личное, а я всегда старалась разделять работу и личную жизнь. А еще…
– А еще потому, что если бы кто-то пронюхал, что ты водишь дружбу с бывшим врагом, ты наверняка бы потеряла уважение коллег.
– Какой вы проницательный, мистер Бондюран. Врагами на телевидении, как правило, обзаводятся на всю жизнь. Если бы кто-то узнал, что теперь мы с Дэйли друзья, меня бы сочли размазней, а в нашей профессии принято шагать по трупам.
Простодушная радость Барри так очевидна, что Грею на миг стало тошно, хотя он и понимал, что обязан открыть ей глаза.
– Ваша дружба с Дэйли уже не секрет. Они следили за тобой, а я следил за ними. Так что им известно, что мы остановились у него. – Из груди Барри вырвался сдавленный стон, и Грей поспешно добавил: – Не думаю, что у Дэйли будут неприятности. Но предупредить его все же стоит. И как можно раньше.
– Но почему они следили за мной?
– Большая часть агентов службы безопасности подчиняется непосредственно президенту, а те, что в Белом доме, – еще и Спенсу. Естественно, их тщательно отбирали, но на деле они следуют не закону, а приказам Спенсера.
– Но разве они могут игнорировать закон?
– В том-то и штука. Они как раз его соблюдают. Скользкие, как угорь. Если кто-нибудь спросит, почему они следят за тобой, они просто ответят, что ты эмоционально неуравновешенна, и за тобой необходимо присматривать.
– И это еще мягко сказано, – сморщившись, пробормотала Барри.
– Попытайся уснуть.
Поднявшись на ноги, Грей погасил свет, вернулся к окну и осторожно выглянул на улицу. Какое-то время он молча вглядывался в темноту, стараясь увидеть что-то подозрительное – машину или укрывшегося в тени человека.
Довольный, что им удалось избавиться от слежки, он оглянулся на постель и с неудовольствием заметил, что Барри не сводит с него глаз.
– Я думал, ты уже заснула.
Она снова лежала на краю, только на этот раз уютно подсунув ладони под щеку.
– Кто ты на самом деле, Грей Бондюран?
– Я? Никто.
– Неправда, – сонным голосом запротестовала она. – Так не бывает.
100 
