Особенно,... 
67 
— По мне, ты выглядишь достаточно хорошо.
Достаточно хорошо?! Пруденс была уверена, что Кейт никогда не говорил леди Малзард, что она выглядит «достаточно хорошо». Пруденс сердито взглянула на него:
— Знаешь, ты тоже не образец совершенства, особенно в запятнанных кровью бриджах.
— Я тебя разочаровал?
Кейт не улыбнулся.
Это ее испугало. Возможно, дело обстоит еще хуже. Возможно, Кейт хочет сказать совсем другое. Он понял, что совершил ужасную ошибку, и собирается оставить ее и уехать со своей настоящей возлюбленной.
Это все одежда Пег Стоунхаус. И ее, Пруденс, поведение на ферме. Пег немного напомнила ей Хетти, но она, Пруденс, теперь жена джентльмена. Больше того, жена аристократа. Кейт, вероятно, решил, что не сможет представить ее своим высокородным родственникам, в том числе и матушке. Как это вынести?
В дверь постучали, вошла служанка с кувшином горячей воды.
— Умывайся первой.
Кейт вышел в гостиную.
Пруденс смотрела на захлопнувшуюся дверь, кусая губы от слез. Господи, она не требует от жизни многого, но у нее постоянно отнимают покой. Ей давно следовало понять, что Кейт Бергойн для нее недосягаем, но не хватало отваги взглянуть правде в глаза. Пруденс заставила себя вымыться и аккуратно заколола волосы, с ощущением, что готовится к виселице.
Потом она сообразила, что ждет возвращения Кейта, а он, должно быть, ждет ее в гостиной. Пруденс собрала все свои силы, выпрямила спину и шагнула в гостиную.
Кейт смотрел в окно, но тут же повернулся к ней.
— Люди спешат по своим делам.
Он высматривал людей Дрейдейла?
Поколебавшись, Пруденс подошла к окну.
— Даже странно, что все выглядит таким обыденным после нашей драмы.
— Жизнь идет, как река течет, обходя препятствия. Помню, однажды я выскочил на коне из кровавой схватки и оказался среди людей, отчаянно споривших о цене на овощи. — Кейт взглянул на нее. — Пруденс…
— Кажется, я вижу прилавок, где торгуют носовыми платками! — в отчаянии воскликнула она. — У меня даже носового платка нет!
— Пруденс, я должен сделать признание.
— Что ты беден? — спросила она, все еще пытаясь отстранить ужасную правду. — Что нет никакого дома? Я не…
— Дом есть, и я не беден.
— Ты выдаешь себя за другого, ты не Кейт Бергойн?
— Что? Нет, конечно.
Пруденс потеряла всякую волю к борьбе.
— У тебя есть любовница?
— С чего это пришло тебе в голову, черт побери?! — уставился на нее Кейт.
У Пруденс вдруг закружилась голова. Изумление Кейта явно неподдельное. Но что может быть хуже любовницы?
— Ты… ты уже женат? И мы совершили двоеженство?
— Конечно, нет. Пруденс…
— Ты преступник и скрываешься от закона?!
— А Перри — мой подлый приспешник? — закатил глаза Кейт и прислонился к оконной раме. — Ну-ну, продолжай, продолжай, интересно, что еще ты придумаешь.
Не бедный, не бездомный, нет ни любовницы, ни другой жены…
— Ты… умираешь?
— О Господи! Да я в расцвете сил.
— Тогда что?!
Кейт молчал, затянувшаяся пауза говорила о том, что признание столь ужасно, что Пруденс и вообразить не могла.
Наконец он сказал:
— Я граф.
— Что?!
Пруденс вытаращила глаза, пытаясь осмыслить немыслимые слова.
— Я пятый граф Малзард, и Кейнингз — мой дом. А это значит, — Кейт внимательно смотрел на нее, — что ты теперь графиня Малзард.
Такое впечатление, будто он говорит по-гречески.
Если не считать того, что греческий она немного знала.
— Графиня Малзард, — повторила Пруденс. — О Господи! Боже мой! Так это я леди Малзард?
— Да. — Кейт смотрел на нее так встревожено, словно она повредилась умом.
Возможно, потому, что она взвизгнула от смеха. Нет никакой леди Малзард, которая украдет у неё Кейта. Это она леди Малзард!
— Мне следовало сообщить тебе это до свадьбы, — сказал Кейт, все еще внимательно глядя на нее. — Той ночью я пришел к дому Толлбриджа с намерением сказать тебе правду. Но так и не смог рискнуть, опасаясь, что ты откажешься выйти за меня.
— Откажусь выйти за тебя? — уставилась на него Пруденс.
— У тебя была масса причин, и ты достаточно сильная и решительная, чтобы сделать это, но последствия для тебя… И все равно мне следовало дать тебе свободу.
Пруденс прижала пальцы к вискам.
— Откажусь выйти за тебя?!
— Ударь меня, если хочешь.
67 
