59 
Однако он спокойно выпрямился, держа ее туфли в одной руке, а другой продолжал тянуть ее вперед со словами:
— Может быть, теперь дело пойдет быстрее.
От испытанного разочарования ей стало не по себе. Но ведь она не хотела, чтобы он дотрагивался до нее, абсолютно не хотела. У них нет будущего, никогда его не было и не будет. И хотя его бесцеремонное замечание относительно ее туалета больно задело ее, она решила ничего не говорить.
— Что же тогда тебе интересно? — все же спросила она холодно, не желая спускать ему его оскорбительного замечания.
Отворив дверь ее комнаты, он подтолкнул ее внутрь.
— Давай-ка договоримся. Нужно найти подходящий предлог, чтобы прекратить наши отношения, и держаться его до конца. К сожалению… — он прошел за ней в комнату. — Мартин придерживается мнения, что мы помиримся, это лишь вопрос времени. Иногда он может быть ужасно упрямым. Именно поэтому он никому и не говорил, кроме Ванессы, и то под страшным секретом, о том, что свадьбы не будет. Нам надо придумать, что сказать, чтобы убедить его, что это действительно так. Но я не думаю, что настоящая причина приведет его в восторг, а ты как считаешь?
Он ходил взад и вперед по комнате, затем повернулся к ней, насупив брови, и скомандовал:
— Ради бога, закрой дверь. Можешь не волноваться, я тебя не трону. Хотя упаковка и великолепна, но то, что под ней, меня не интересует.
— Тебе повезло! — бросила Селина, ненавидя его за это оскорбление. — Потому что тебе все равно ничего не получить! Во всяком случае, когда Ванесса увидит тебя рядом с этой размалеванной красоткой, она тебя вышвырнет из дома. Интересно, как тебе удалось пройти? Переоделся официантом? Или мальчиком-подавальщиком?
Селина не думала, что может быть такой ехидной. И если она не может позволить себе полюбить его всем сердцем, то уж ненавидеть его она научится! Но если не считать выводящего ее из себя блеска в его зеленых глазах, он, казалось, совершенно не обратил внимания на ее оскорбления.
— Ванесса знает, что я здесь. Она прислала мне приглашение. Мартин, по всей вероятности, рассказал ей все — про Элен, про то, какой она была на самом деле, про то, как в течение многих лет общался со мною. Слава богу, теперь между ними нет тайн, и Ванесса признала, что была не права, пытаясь разлучить Мартина со мной. У супругов не должно быть секретов друг от друга. Так что, поскольку я теперь вхож в семейный круг Ванессы, — сообщил он ей бесстрастным тоном, — мы должны действовать сообща. Нельзя допустить, чтобы при каждой встрече мы норовили вцепиться друг другу в горло.
— Я не желаю никаких встреч, — мрачно ответила она, шлепая в чулках к креслу, стоящему у окна. Селина была рада, что Ванесса и Мартин все уладили между собой, и что у тетки хватило благородства признать свои ошибки, и на Адама больше не будут смотреть, как на изгоя. Он этого не заслуживал. Но она не могла смириться с мыслью о том, что ей придется видеться с Адамом во время всевозможных семейных торжеств, которые так любит устраивать Ванесса.
Ну и что теперь?
Сев на край кресла, она машинально пощипывала золотую ткань своей юбки, слыша, как он продолжает говорить:
— Чего ты стыдишься — того, что сделала, или того, что сказала? Знаешь, — он закрыл дверь и подошел к ней, — я не думаю, что ты та хищная распутница, которую изображаешь. Мне было бы слишком больно и обидно, слишком противно думать об этом. Но когда ты была со мной… ну… понимаешь… — он угрожающе навис над ней. — Я не буду вдаваться в подробности, однако, если ты и не была девственницей, то уж по крайней мере очень долго не спала ни с одним мужчиной.
Она судорожно вздохнула, жалея, что ее физическая слабость не позволяет ей вышвырнуть его из комнаты. И когда она отказалась что-либо отвечать, он сердито продолжал:
— Ты заставила меня поверить, что ты из тех девиц, которые могут переспать с любым, кто их заинтересует, а затем уходят, чтобы поискать кого-нибудь еще. Когда я немного успокоился и все обдумал, то понял, что ты намеренно хотела сделать мне как можно больнее. Я не понимаю, почему. Я даже не хочу этого знать. Но для того, чтобы разорвать наши отношения, тебе не надо было прибегать ко лжи. Любая правда меня удовлетворила бы. А теперь… — он схватил стул, стоявший у туалетного столика, поставил его перед ней и сел на него так, чтобы отчетливо видеть ее глаза, — мы должны прийти к решению и придумать приемлемую причину для разрыва нашей помолвки.
59 
